Von Ян Левченко
09.11.2022 / https://rus.postimees.ee/7644493/na-kuhne-chto-takoe-100-narva-i-pochemu-eto-nelzya-propustit
продолжает серию еженедельных передач «На кухне». 18-20 ноября в Нарве состоятся показы спектакля «100% Narva», созданного немецкой театральной компанией Rimini Protokoll в сотрудничестве с Vaba Lava. Это необычный спектакль, в котором 100 нарвитян расскажут со сцены о себе – из этого и сложится театральное событие. Сегодня на кухне у Яна Левченко продюсер нарвской площадки Vaba Lava Серафима Колодкина, которая занималась кастингом и сбором интервью для подготовки спектакля, а также одна из его героинь – нарвитянка Олеся Луйк. Мы поговорили о впечатлениях от работы над проектом и его значении для города и его жителей.
– Ян Левченко: Как случилось, что великая компания Rimini Protokoll, обычно работавшая в больших городах, выбрала маленькую Нарву, где живет примерно 60 тысяч человек?
– Серафима Колодкина: У Vaba Lava есть кураторская программа, и на каждые два года выбирается определенный куратор. Он выбирают тему программы, а также выбирает какие постановки будут проходить в течение этих двух лет. На период с 2021 по 2022 год куратором является Харальд Томпсон Розенстрём, который учился у Кирилла Серебренникова. он как раз обратился к театру Rimini Protokoll с идеей того, чтобы сделать постановку «100% Нарва» именно в Нарве.
– Я. Л.: То есть ученик Кирилла Серебренникова, который уехал из Москвы после того, как у него отобрали театр Гоголь-Центр, и оказался в Берлине. Получается связка куратор-ученик.
– С. К.: Да, сам куратор из Норвегии.
– Я. Л.: Да, но учился в Москве. Чувствует ли Нарва себя неуютно в связи с тем, что в город приезжает такая крупная компания и такие люди, или все нормально?
– С. К.: Я не думаю, что кто-то чувствует себя некомфортно или неудобно просто потому, что очень многие в Нарве не знают, что это за театральная компания. Многие никогда о ней не слышали.
– Я. Л.: Тем лучше в этом смысле.
– С. К.: В принципе, все люди, с которыми я встречалась, созванивалась или рассказывала об этой театральной компании, что они делают и что самый известный проект называется «100% город», никогда ранее об этом не слышали, для всех это было впервые. Поэтому не могу сказать, что народ чувствует себя как-то некомфортно. Я думаю, наоборот, здесь важную роль играет именно тот факт, что такой проект был сделан все-таки в 40 городах по всему миру. Они начинали с Берлина, 12 лет спустя, они сделали перезагрузку Берлина. Был Лондон, Париж, Гонконг, Воронеж в России. И 41-ым городом стала Нарва. Я думаю, здесь большую роль играет, наоборот, тот факт, что дошли до маленькой Нарвы. Нам дадут шанс рассказать о себе.
– Я. Л.: Как, на ваш взгляд, реагировали другие ваши коллеги по спектаклю? Как воспринимается подобная, не побоюсь этого слова, интервенция?
– Олеся Луйк: Для меня это совершенно чудесное событие: такое большое мероприятие в нашем городе. Конечно, я восприняла это позитивно, сразу понимая, что мне это однозначно интересно. Заинтересовались сразу мои дети, потому что там есть такой принцип цепочки: ты можешь пригласить следующего человека, и ребенок может дальше кого-то пригласить. Дети отреагировали так же, как я. Всех тех, кого знаю лично я, отреагировали с большим интересом, потому что приедут люди на сам спектакль, режиссеры.
Это возможность поучаствовать в каком-то классном действии, причем с большим опытом. Ты сможешь сам увидеть происходящее в этом городе как-то иначе, и интересно как режиссеры хотят это показать. Это абсолютный восторг. Я жду этого проекта с момента, как все началось, слежу за всем, что происходит, жду репетиций.
– Я. Л.: Как люди отнеслись к перспективе рассказать о себе, о своей жизни со сцены? Это же не подготовленная пьеса, которую надо разучить. Строго говоря, здесь ничего нельзя учить. Нужно, наоборот, рассказать о себе существующую информацию, превратить ее в какой-то текст, который ты презентуешь другим. Как люди отнеслись к такому антитеатру?
– С. К.: Очень по-разному. Если рассматривать кастинг, были те, кто отнесся с большой радостью, а были большие интроверты, которые соглашались с большой осторожностью.
– Я. Л.: Олеся, а вам не страшно?
– О. Л.: Нет, мне не страшно. Это ведь срез общества, и мы все сможем почувствовать это в моменте. Но кроме того, что это срез общества, это еще и персональный подарок для каждого: слепок самого себя, где ты сам понимаешь, кто ты. Для человека это стимул двигаться вперед и быть лучше. Это возможность просто подумать: «Кто я?» Увидеть себя, зафиксировать в пространстве и сказать об этом открыто. Сказать о том, что пусть мы все разные, но это прекрасно: мы можем быть в одном месте, принимать друг друга, держать друг друга за руки, взаимодействовать. Это момент, который всех объединит. Я думаю, это будет потрясающее чувство.
– Я. Л.: Это своего рода социальная терапия?
– О. Л.: Конечно.
– Я. Л.: Есть такое представление, что театр предлагает какие-то терапевтические решения людям, когда они не могут это решить, допустим, с психотерапевтом. Получается, что Rimini Protokoll делает что-то с людьми, заставляет их собраться вместе, чтобы показать пальцем друг на друга и сказать: «А вот ты такой, и я такой. Давай мы попробуем друг друга принять и понять, как мы в этом городе функционируют и живем».
– С. К.: Я думаю, даже больше задуматься о себе, о том, что я думаю.
– О. Л.: Это прекрасно, что есть возможность именно увидеть и отрефлексировать. Некая точка сборки для каждого.
– Я. Л.: Точка сборки, о которой говорит Олеся, это, как мне кажется, ключевой термин, который описывает то, что должно произойти в Нарве. Это не единственное, что должно помочь. Почему я говорю «должно»? Потому что есть некоторое ощущение, что Нарве не хватает какой-то точки сборки. При том, что внутренне, наоборот, город производит очень цельное впечатление. Но как будто есть ощущение какой-то паузы или зависания. Со стороны не всегда понятно, что город хорошо себя подает, понимает, что он из себя представляет. Есть разные точки зрения, разные взгляды, разные перспективы. Чем такие мероприятия вам, как нарвитянам, кажется могут помочь городу и его жителям?
– С. К.: В Нарве давно не проводилось каких-то статистических исследований. Все-таки этот спектакль основан на статистике. Все эти 100 местных жителей отбирались по определенным критериям. Они представлены по полу возрасту, национальности и гражданству. Это официальная статистика, которая есть. Но у нас же нет такой статистики, где рассказывается, какое самое красивое здание в Нарве, какой запах или звук ассоциируется с жизнью в Нарве, чувствуют ли местные жители связь с Нарвой, которая была в 17 или 18 веке? Таких исследований не проводилось. Это важно для этого города. Это важно для жителей, чтобы они сами задумались на эти темы.
Когда проходил процесс кастинга, я задавала эти самые вопросы людям, и они сидели и долго думали: «Я никогда не задумывался об этой теме. Действительно, чем пахнет Нарва?» Плюс, конечно же, это важно и для Эстонии в целом, и не только для Эстонии. Важно показать, что такое Нарва: что она из себя представляет, что жители думают на какие-то определенные темы.
– Я. Л.: Польза или вред? Что вы скажете, Олеся?
– О. Л.: Однозначно польза. Нарва – это тихий маленький городочек. Там не так много всего происходит. Сам факт того, что в город вдохнут жизнь в виде трех дней этих спектаклей – это яркое событие для всех: приезжает новая кровь, будет большое количество людей, которые хотят показать, что у них есть идеи и смысл. У людей будет возможность стать причастным к этому смыслу, понять его, увидеть и двинуться вперед. Для жителей важно почувствовать, что что-то может происходить, что они важны сами себе, кому-то еще. Есть важность всего происходящего. Маленький мир сталкивается с большим миром, и он, конечно, получает очень много бонусов.
– Я. Л.: В Ида-Вирумаа обычно с гастролями приезжают Таллиннские труппы. Здесь совершенно другая история: Нарва оказывается ядром для производства оригинального контента. Это очень серьезно, потому что это очень хороший пусковой механизм для того, чтобы найти вот эту точку сборки.
– О. Л.: Прекрасно.
– Я. Л.: Что бы вы еще рассказали? Может быть еще какие-то удивительные вещи, какие-то открытия, за которыми вы наблюдали? Допустим, человек открывает для себя что-то в городе, о чем он раньше не задумывался.
– С. К.: В интервью очень часто встречались люди, по которым было видно, что они одиноки, им дома не с кем поговорить. Я для них была таким человеком, к которому они приходили, и, в каком-то смысле, выливали все, что у них накопилось. Очень многие, особенно мужчины в возрасте, уходили с фразой: «Ой, так хорошо поговорили. Спасибо». Бывало такое, что ты задаешь вопрос: «Какой звук у тебя ассоциируется с Нарвой?», а тебе человек еще два часа рассказывает о своей жизни.
Для меня Нарва открылась с совершенно разных сторон. Ты вроде живешь в городе, гуляешь, знаешь кого-то, но, в принципе, живешь в каком-то своем пузыре. Участвуешь в мероприятиях, а на этих мероприятиях одни и те же люди. Тут же абсолютно какая-то другая часть Нарвы. Ты узнаешь, что у нас живут люди, которые проектировали электростанцию, благодаря которым у нас есть электричество. Кто-то строил конкретные дома, кто-то был ликвидатором на ЧАЭС. Город играет абсолютно другими красками.
– Я. Л.: Да, и главное, что все это происходит через игровую практику, при том, что, на самом деле, Rimini Protokoll занимается исследованиями. Он занимается исследованиями повседневности, социального среза. Их нельзя назвать учеными в полном смысле этого слова. Журналистами тоже нельзя назвать. Их нельзя назвать художниками, потому что они часто работают непосредственно с материалом реальности. Поэтому, методом исключения, они называются социальным театром. А так они занимаются такими вещами, которыми просто больше никто не занимается. Олеся, вы ощущали, что вы принимаете участие в театральной постановке, или в чем то другом?
– О. Л.: В чем-то другом, потому что в театральной постановке есть какие-то свои определенные каноны. Здесь я понимаю, что это будет живой процесс, который будет организован каким-то образом. Для меня это скорее какой-то некий перфоманс. Прекрасно, что тебе не надо будет играть чью-то роль – тебе нужно быть собой. Ты чувствуешь, что именно ты вышел на сцену.